Выжившим [litres] - Евгения Мелемина

хобби самостоятельно и попутно получать настоящую профессию.

– Да, но…

– Вот и славно. – И мистер Митфорд с явным облегчением прикрылся газетой.

Он всегда был немногословен и не любил долгих разговоров.

Томми запихнул в рот второй крекер, чтобы сделать хоть что-нибудь.

– Мама разве не выбросила эту рубашку? – спросил мистер Митфорд, не отрываясь от чтения.

– Это отличная рубашка, мистер Митфорд! Сейчас все такие носят. – Алекс Митчелл появился на пороге, сияя улыбкой и излучая то самое веселое и приятное настроение, которое нравится всем без исключения родителям.

Он даже говорил особым голосом – мальчишеским, задорным, и смахивал на Тома Сойера, выкрасившего забор тети Полли.

– Как ты сюда пролез? – спросил Томми, с трудом прожевав крекер.

– Миссис Митфорд была так любезна, что впустила меня. Она попросила проследить, чтобы ты не опоздал в школу, Томми.

Томми подхватил рюкзак, брошенный на пол, и вышел вместе с Митчеллом.

Приятное прохладное утро только готовилось к дневному разогреву. В косматой шевелюре вяза на разные лады пиликали птахи, мимо медленно проехал грузный фургон молочника.

Короткие остренькие тени пестрели на залитом солнцем асфальте.

– Я явился наставить тебя на путь истинный, Митфорд, – на церковный лад прогнусавил Алекс. – Какого черта ты объявляешь, что не можешь написать толкового текста? Давай я напомню тебе, чем мы тут занимаемся, детка. Кстати, ты неплохо принарядился. Боб Марли умер бы от зависти.

– Из меня хотят сделать стоматолога.

– А ты не принимай все близко к сердцу, – посоветовал Алекс. – Делай, как я. Мои старики чего-то гундят, а я не обращаю внимания. Выиграем конкурс, вышлешь в колледж документы, и когда придет ответ, им уже будет не отвертеться. Но, Томми, сделай же хоть что-нибудь полезное для нашего проекта. Давай, я настрою тебя на нужный лад. Играем в газетные заголовки. Я тебе новость, ты мне заголовок. Хм… На дороге нашли раздавленного ежика.

– На автострадах ежегодно погибают тысячи диких животных.

– Отлично. Дальше… Родился ребенок с шестью пальцами.

– Генномодифицированные продукты вызывают страшные мутации.

– Молодец. В коробке хлопьев «Хамстер» нашли кусочек пластмассы.

– Продукция «Хамстер» опасна для жизни ваших детей.

– Можешь же, когда хочешь, – сказал Алекс. – Завернем за кофейню, покурим?

Томми кивнул и запрыгнул на бордюр. Несколько шагов он шел, нарочито сосредоточенно балансируя и сделал вид, что падает с огромной высоты, а приземлился на дорожку перед кофейней.

– Вот что, – сказал Алекс, закуривая. – Едешь сегодня в дом престарелых и берешь интервью у миссис Флорес. Милая старушка и любит поболтать. И без интервью мне на глаза не показывайся.

– К старой ведьме в пряничный домик, – хмыкнул Томми. – Ну-ка…

Алекс протянул руку и дал Томми затянуться.

– Ну ты даешь, друг, – сказал он. – Достал свои яйца из шкафа?

– Запасную пару, ага, – отозвался Томми.

И Алекс наконец заметил: у Томми глаза блестят, впервые за долгое время блестят, как в детстве, когда втроем строили шалаш на берегу реки, чтобы сыграть в индейцев подальше от надзора взрослых. Карла играла плененную индианку, Алекс – злобного гурона, а Томми – благородного спасителя с оленебоем.

– Маниту этого не допустит! – завопил Алекс, копируя свои детские интонации. – Бледнолицый воин не получит скальп гордого гурона!

Томми коротко рассмеялся.

– Бледнолицый воин не охотится за скальпами, – сказал он. – Поэтому беги, гурон, если гордость позволит тебе бежать.

– Какой ты всегда был благородный, аж тошнит, – заметил Алекс, бросая окурок и намертво втаптывая его в пыль. – Как затяжечка?

– Трубка мира, – задумчиво сказал Томми. – Да нормально, кашлять даже не тянет… Как ты сказал? Миссис Флорес? Пусть будет миссис Флорес.

Школьный автомат с презервативами имел такую же значимую историю, как копье Лонгина, только в масштабах маленького городка.

Автомат этот появился в конце коридора два года назад, появился незаметно, в то время, когда ученики были заняты на уроках. Никто не видел, как его внесли, никто не слышал, как его устанавливали.

Он просто появился, и на лицах учителей было написано спокойное равнодушие. С таким же стоическим равнодушием, наверное, клоуны в гримерках малюют на лицах улыбки до ушей, а потом спускаются курить на лестницу, держа подмышкой мохнатые морковно-рыжие парики.

Спустя неделю после появления автомата в школу прибыла делегация католических матерей, во главе которой Томми с ужасом узнал свою мать. Делегация имела долгий разговор с директором, а потом обосновалась на лужайке перед школой, выставив плакатик: «Не допустим разврата».

Было очень жарко, отдельные члены делегации обмахивались веерами и отдувались и казались удрученными собственной инициативой. Свернулись они меньше чем за час, но Томми за этот час в пепел сгорел со стыда.

На следующий день католические матери перенесли поле боевых действий на страницу местной газеты.

Томми читал статью о том, что презервативы вызывают бесконтрольное желание по-животному сношаться, а дети слишком хрупки, чтобы устоять перед соблазнами плоти, а посему автомат с презервативами в данном конкретном случае является проводником в ад.

Разве мы можем просто промолчать, когда нашим детям с малых лет навязывают сексуальную распущенность, вопрошали матери.

Разве мы можем остаться в стороне и позволить им пойти по пути беспорядочных половых связей, обесценивания крепких семейных уз и разврата?

Томми автоматически поправил последний тезис: пойти по пути беспорядочных половых связей, разврата и обесценивания семейных уз.

В формулировке католических матерей получалось, что автомат поможет детям обесценить разврат.

Среди подписей под статьей была и подпись миссис Митфорд.

Последствия не замедлили проявиться. Аарон Харрис всерьез посоветовал Томми покинуть класс во время просмотра фильма о делении клетки.

– Мистер Гиберт, – с невинным видом обратился он к преподавателю. – Простите, но среди нас есть добрые христиане, которым этот фильм может нанести серьезную моральную травму.

Мистер Гиберт непонимающе уставился на Харриса.

– Томми Митфорд и Дилан Аллен, – пояснил Аарон. – Им до двадцати одного не положено знать, что птички и пчелки делают ж-ж-ж-жж… и чирик-чик-чик.

Мистер Гиберт быстро навел порядок и тишину в классе, но до конца урока просидел с неопределенной улыбкой на губах.

Томми и Дилану, чья мать тоже подписала возмущенное воззвание, пришлось несладко.

Томми застал однажды сцену: полыхавший от стыда и смущения Дилан, стоящий возле писсуара и безуспешно пытавшийся застегнуть ширинку, а над ним – Берт Моран, приговаривающий:

– Правильно, правильно… убери свой краник, Дилан, это, знаешь ли, такая развратная штука, вдруг тебе захочется помять его или вздрочнуть пару раз? Господь бог никогда тебе этого не простит.

Увиденное долго мучило Томми, и он больше не совался в туалет, а терпел до дома.

– Твоя мать связывает тебе на ночь руки и заставляет спать в пижамке, Томми?

– Митфорд, из-за таких, как твоя мамаша, люди до